Менестрель
Эпиграф: Нельзя взять, непоплатившись...
Темно. Мрак заволакивает глаза. Казалось, что это место, этот зал - создан для темноты и даже миллиарды свеч не осветят его. Посередине, в одиночесвте стоит огромный черный трон, стоящий на трех ступенях. Он отчего то казался эшафотом. Наверное потому что тот, кто сидел на нем грузно склонил голову, опершись локтем в резной подлакотник. Может потому, что корона на его голове была непомерно тяжела. Кто знает... В зале никого. Тишина. Слышно как он тихо и протяжно дышит, как он закрывает глаза, как падает локон седых волос со лба. Грохот раздался где-то далеко. Неслышный грохот, но ведь он Валар, он слышит все. Арта – это он, он – это Арта. Они связаны неразрывно. Сердце Валара и Сердце Арты. Показалось, что этот грохот издали падающие доспехи. Или падающие люди в доспехах... Но ведь это только показалось... Тихий трепет крыльев и шаги, громкие, грузные шаги, шаги человека, который непомерно устал. Эти шаги заставили Валара приоткрыть глаза. Еще мгновение и дверь в залу открылась. Вошли двое. Одна – в обличие большой черной мыши, и он – человек. Мелькор ждал их. Его глаза соприкоснулись со взгялдом Лютиэнь. В её глазах возникла ненависть, убивающая ненависть... в его – боль... В вески била память: « Иэрнэ.. Ученица моя... Как же так получилось, что ныне ты меня ненавидешь... Ты пришла с человеком... А значит, что я должен отдать сильмарилл. Но, ученица, ты же не знаешь, не понимаешь, что он – это зло. Сильмарилл прольет немало крови пред тем как займет свое место. Как сказать тебе об этом? Да и услышишь ли ты? Навряд ли... ты захочешь слышать слова Тьмы и Гнева. Ведь ты теперь не помнишь ничего. Теперь ты... Теперь я враг для тебя...»
В тишине зазвучали первые ноты песни. В звуках мягкого голоса возник призыв: «Засыпай, усни и все пройдет. Спи.» Если бы она дала ему возможность говорить – он бы обьяснил этому светлому блику, что им прийдеться омыть его кровью. Обьяснил бы... Но он засыпал. Глаза тихо закрывались. Локоны спаали с головы на плечи серебряным водопадом. Он – доверился... Он знал – что он уже не убьет их. Не сможет убить. Хотя его мощь все еще позволяла убивать, несмотря на то, что он безумно устал. Ужасно устал. За его стройными плечами почти две эпохи, эпоха радости и любви, эпоха ненависти и боли. Он потерял все, что можно было потерять. Осталась только память и сын. Нет. Мелькор не хотел сдаваться – он просто устал воевать. Устал бороться. Ведь среди всех Валаров он – иной. Он тот единственный, из тех четырнадцати, что стал Валаром и человеком, что сильно любил людей. Один и тринадцать. Ему была подарена возможность видеть звезды и творить свое. Он был рожден Творцом. Ему было позволено любить и быть любимым, хотя эту возможность у него забрали и он жестоко поплатился... Сломали его крылья, разбили чашу любви. Сделали все, что только можно было сделать Валару. Тому, кто один из самых сильных. Тому чье имя – Мелькор – Возлюбивший мир, Черный Вала, одинокий шепот черных крыльев в ночи. Осталась последняя надежда – ученик, сын, Саурон. Астэл дэн'кайо. Сейчас он, валар, засыпал. Его человеческое привзошло в его сердце все остальное и он засыпал, успокоенный голосом Иэрнэ. Тяжесть свалилась с его плеч.... он уснул окончательно, не понимая, что эта тяжесть корона с сильмариллами. А Лютиэнь пела дальше. И песня эта несла ту загадочность Мелиан и гордыню Тингола, ту зеленость леса в утренний день. Соловей пел, Человек слушал, Враг спал. Берен ждал. Ждал момента выхватить эту корону, как лев ждет добычу. Он жадно смотрел на камни. Камни, что омыты кровью еще не сполна. Но откуда им знать? Любовь зделала их отрешенными от этого мира.
А в Дориате Мелиан смотрела на черное небо. Она знала, что ошибка Тингола еще прольет много крови, но она не в силах противостоять Року. Теперь небо наполнилось страхом и темнотой. Замогильной темнотой. Неживой темнотой.
Где-то внизу Аст Ахэ, в темной, спокойной комнате спал Саурон. Спокойный майяр не боялся умирать...
Мелькор лежал на холодном полу, но ему было не важно, ведь он спал. Спал так, как спят младенцы. Железная корона лежала почти у ног Берена. Он достал кинжал, лезвие жадно блестнуло в темноте. Присев на колени он подхватил корону и принялся освобождать из железных объятий сильмарилл. Он поддался быстро и скользнул в руку Берена. Почувствоват тепло Берен решил достать оставшиеся два сильмарилла. Но судьба камней была не подвластна желанию человека. Клинок впился в зазор между камнем и железными лапками, держащими его. В полумраке что-то щелкнуло. Блестнуло сломанное лезвие ножа в руке, а сломанный наконечник жадно впился в плоть спящего Черного Валы. Кровь медленно потекла по красивому, истрепанному временем и болью, лицу. Капала на пол. Вала тяжело застонал.
Берен откинул корону и, схватив Лютиэнь за руку выбежал из залы. Наверное что-то дрогнуло в замке в тот момент, когда с лица Валы упала первая капля крови. Берену показалось, что кто-то вскрикнул и эхо этого крика пробежало по всему замку Аст Ахэ. Но это ведь только показалось...
Темная комната. В темноте на постели кто-то лежит. Спокойствие. Мертвое спокойствие. Смертельная тишина. И вдруг тот, кто лежал зашевелился и застонал. Потом резко сев вскрикнул. Он крика через швы на шее и повязку потекла кровь. Это был Саурон. Он безумной боли в горле он начал падать на подушку. Он хотел сказать, но получился какой-то невнятный хрип, больше походивший на рык. Никто не услышал: «Учитель...» Он сразу понял что произошло, что он очнулся от боли в щеке. Он неловко пощупал рукой больную щеку, но ничего не обнаружил. Он тихо начал засыпать, несмотря на ту мучительную боль.
Мелькают коридоры, один за одним. Они бегут в темноту ища свет. Темноту гибели и спокойствия. Темноту скорби, горечи, памяти и обреченности. Темноту, слегка освещаемую факелами по станах. И вот свежий воздух, но на улице ночь. Перед ними что-то встало. В темноте загорелись алые глаза Кархарота. Рык разорвал спокойствие ночи. Увидев в руке Берена сильмарилл Кархарот бросился на нешл. Отчаянно пытаясь увернуться Берен успел лишь повернуться боком. Жеские челюсти сомкнулись у него на руке, чуть пониже локтя. Лютиэнь стояла, не в силах помочь любимому. Берен кричал, стараясь вырваться. Кричал от безумной боли. И вдруг он почувствовал что он свободен. Он схватил Лютиэнь за дрожащую руку и они побежали. Дальше от крепости, дальше от этой ледяной смерти, дальше от Бога Тьмы. Так роковой камень не покинул Твердыню Тьмы, а остался в животе Кархарота.
Берен бежал, не оглядываясь, тянув за собой Лютиэнь, которой вроде бы было уже все не важно. Когда Берен был уже в безопастности, по его мнению, он остановился и посмотрел в глаза любимой. Её взгляд был мутен, безлик. Берен прижал её к себе и попытался обныть. Только теперь он понял, что руки нет. Боль резко хлынула на его тело. Он упал на колени. Капельки пота проявились на его по-человечески красивом лице. Лютиэнь опустилась рядом с ним и обняла его. Они застыли.
В темноте залы послышался шорох и тяжелый вздох. Черный Вала проснулся. Боль пронзила его маленькими оскольками льда. Он подошел к окну и дрожащей рукой ощупал щеку. Шрам был совсем свежим, кровоточил и жжег лицо. «Опять предали... Иэрнэ... как же больно... только больно...» Он умылся и закрыл рану тряпочкой. Спустился по темной витой лестнице в свою комнату и лег на постель в бессилие. Его мысли обратились к звездам и он отдыхал, падая в необыкновенно мягкое и теплое небытие...
12-14.01.04.
Аланда
Темно. Мрак заволакивает глаза. Казалось, что это место, этот зал - создан для темноты и даже миллиарды свеч не осветят его. Посередине, в одиночесвте стоит огромный черный трон, стоящий на трех ступенях. Он отчего то казался эшафотом. Наверное потому что тот, кто сидел на нем грузно склонил голову, опершись локтем в резной подлакотник. Может потому, что корона на его голове была непомерно тяжела. Кто знает... В зале никого. Тишина. Слышно как он тихо и протяжно дышит, как он закрывает глаза, как падает локон седых волос со лба. Грохот раздался где-то далеко. Неслышный грохот, но ведь он Валар, он слышит все. Арта – это он, он – это Арта. Они связаны неразрывно. Сердце Валара и Сердце Арты. Показалось, что этот грохот издали падающие доспехи. Или падающие люди в доспехах... Но ведь это только показалось... Тихий трепет крыльев и шаги, громкие, грузные шаги, шаги человека, который непомерно устал. Эти шаги заставили Валара приоткрыть глаза. Еще мгновение и дверь в залу открылась. Вошли двое. Одна – в обличие большой черной мыши, и он – человек. Мелькор ждал их. Его глаза соприкоснулись со взгялдом Лютиэнь. В её глазах возникла ненависть, убивающая ненависть... в его – боль... В вески била память: « Иэрнэ.. Ученица моя... Как же так получилось, что ныне ты меня ненавидешь... Ты пришла с человеком... А значит, что я должен отдать сильмарилл. Но, ученица, ты же не знаешь, не понимаешь, что он – это зло. Сильмарилл прольет немало крови пред тем как займет свое место. Как сказать тебе об этом? Да и услышишь ли ты? Навряд ли... ты захочешь слышать слова Тьмы и Гнева. Ведь ты теперь не помнишь ничего. Теперь ты... Теперь я враг для тебя...»
В тишине зазвучали первые ноты песни. В звуках мягкого голоса возник призыв: «Засыпай, усни и все пройдет. Спи.» Если бы она дала ему возможность говорить – он бы обьяснил этому светлому блику, что им прийдеться омыть его кровью. Обьяснил бы... Но он засыпал. Глаза тихо закрывались. Локоны спаали с головы на плечи серебряным водопадом. Он – доверился... Он знал – что он уже не убьет их. Не сможет убить. Хотя его мощь все еще позволяла убивать, несмотря на то, что он безумно устал. Ужасно устал. За его стройными плечами почти две эпохи, эпоха радости и любви, эпоха ненависти и боли. Он потерял все, что можно было потерять. Осталась только память и сын. Нет. Мелькор не хотел сдаваться – он просто устал воевать. Устал бороться. Ведь среди всех Валаров он – иной. Он тот единственный, из тех четырнадцати, что стал Валаром и человеком, что сильно любил людей. Один и тринадцать. Ему была подарена возможность видеть звезды и творить свое. Он был рожден Творцом. Ему было позволено любить и быть любимым, хотя эту возможность у него забрали и он жестоко поплатился... Сломали его крылья, разбили чашу любви. Сделали все, что только можно было сделать Валару. Тому, кто один из самых сильных. Тому чье имя – Мелькор – Возлюбивший мир, Черный Вала, одинокий шепот черных крыльев в ночи. Осталась последняя надежда – ученик, сын, Саурон. Астэл дэн'кайо. Сейчас он, валар, засыпал. Его человеческое привзошло в его сердце все остальное и он засыпал, успокоенный голосом Иэрнэ. Тяжесть свалилась с его плеч.... он уснул окончательно, не понимая, что эта тяжесть корона с сильмариллами. А Лютиэнь пела дальше. И песня эта несла ту загадочность Мелиан и гордыню Тингола, ту зеленость леса в утренний день. Соловей пел, Человек слушал, Враг спал. Берен ждал. Ждал момента выхватить эту корону, как лев ждет добычу. Он жадно смотрел на камни. Камни, что омыты кровью еще не сполна. Но откуда им знать? Любовь зделала их отрешенными от этого мира.
А в Дориате Мелиан смотрела на черное небо. Она знала, что ошибка Тингола еще прольет много крови, но она не в силах противостоять Року. Теперь небо наполнилось страхом и темнотой. Замогильной темнотой. Неживой темнотой.
Где-то внизу Аст Ахэ, в темной, спокойной комнате спал Саурон. Спокойный майяр не боялся умирать...
Мелькор лежал на холодном полу, но ему было не важно, ведь он спал. Спал так, как спят младенцы. Железная корона лежала почти у ног Берена. Он достал кинжал, лезвие жадно блестнуло в темноте. Присев на колени он подхватил корону и принялся освобождать из железных объятий сильмарилл. Он поддался быстро и скользнул в руку Берена. Почувствоват тепло Берен решил достать оставшиеся два сильмарилла. Но судьба камней была не подвластна желанию человека. Клинок впился в зазор между камнем и железными лапками, держащими его. В полумраке что-то щелкнуло. Блестнуло сломанное лезвие ножа в руке, а сломанный наконечник жадно впился в плоть спящего Черного Валы. Кровь медленно потекла по красивому, истрепанному временем и болью, лицу. Капала на пол. Вала тяжело застонал.
Берен откинул корону и, схватив Лютиэнь за руку выбежал из залы. Наверное что-то дрогнуло в замке в тот момент, когда с лица Валы упала первая капля крови. Берену показалось, что кто-то вскрикнул и эхо этого крика пробежало по всему замку Аст Ахэ. Но это ведь только показалось...
Темная комната. В темноте на постели кто-то лежит. Спокойствие. Мертвое спокойствие. Смертельная тишина. И вдруг тот, кто лежал зашевелился и застонал. Потом резко сев вскрикнул. Он крика через швы на шее и повязку потекла кровь. Это был Саурон. Он безумной боли в горле он начал падать на подушку. Он хотел сказать, но получился какой-то невнятный хрип, больше походивший на рык. Никто не услышал: «Учитель...» Он сразу понял что произошло, что он очнулся от боли в щеке. Он неловко пощупал рукой больную щеку, но ничего не обнаружил. Он тихо начал засыпать, несмотря на ту мучительную боль.
Мелькают коридоры, один за одним. Они бегут в темноту ища свет. Темноту гибели и спокойствия. Темноту скорби, горечи, памяти и обреченности. Темноту, слегка освещаемую факелами по станах. И вот свежий воздух, но на улице ночь. Перед ними что-то встало. В темноте загорелись алые глаза Кархарота. Рык разорвал спокойствие ночи. Увидев в руке Берена сильмарилл Кархарот бросился на нешл. Отчаянно пытаясь увернуться Берен успел лишь повернуться боком. Жеские челюсти сомкнулись у него на руке, чуть пониже локтя. Лютиэнь стояла, не в силах помочь любимому. Берен кричал, стараясь вырваться. Кричал от безумной боли. И вдруг он почувствовал что он свободен. Он схватил Лютиэнь за дрожащую руку и они побежали. Дальше от крепости, дальше от этой ледяной смерти, дальше от Бога Тьмы. Так роковой камень не покинул Твердыню Тьмы, а остался в животе Кархарота.
Берен бежал, не оглядываясь, тянув за собой Лютиэнь, которой вроде бы было уже все не важно. Когда Берен был уже в безопастности, по его мнению, он остановился и посмотрел в глаза любимой. Её взгляд был мутен, безлик. Берен прижал её к себе и попытался обныть. Только теперь он понял, что руки нет. Боль резко хлынула на его тело. Он упал на колени. Капельки пота проявились на его по-человечески красивом лице. Лютиэнь опустилась рядом с ним и обняла его. Они застыли.
В темноте залы послышался шорох и тяжелый вздох. Черный Вала проснулся. Боль пронзила его маленькими оскольками льда. Он подошел к окну и дрожащей рукой ощупал щеку. Шрам был совсем свежим, кровоточил и жжег лицо. «Опять предали... Иэрнэ... как же больно... только больно...» Он умылся и закрыл рану тряпочкой. Спустился по темной витой лестнице в свою комнату и лег на постель в бессилие. Его мысли обратились к звездам и он отдыхал, падая в необыкновенно мягкое и теплое небытие...
12-14.01.04.
Аланда